Я сделал больше, чем мог, вернее,
Я прожил дольше, чем мог.
Дмитрий Быков.
Я прожил дольше, чем мог.
Дмитрий Быков.
Южный Храм Воздуха встретил своего воспитанника холодными зимними ветрами. Впереди был долгий недельный перелет через океан, и Аппе необходимо было отдохнуть и набраться сил. Они приземлились на гладкой площадке в уединенном месте на одной из вершин, Аанг съехал со спины бизона и замер, прислонившись к его теплому боку. Хилые голые деревца зябко жались к маленькой часовне, вырубленной в скале. Эту часовню аватар построил два года назад и здесь захоронил останки всех монахов, найденные им в Храме. Порывы ветра, залетавшие сюда, играли деревянными колокольчиками, рождая печальную и нежную мелодию. В стороне, подальше от Храма была еще одна часовня, где покоились погибшие здесь солдаты армии Народа Огня.
-Мы дома… - тихо сказал аватар и его хранитель сочувственно заворчал в ответ.
Именно здесь он встретил свое шестнадцатилетие, в заброшенном тихом месте, где прошло его детство, где нашли последнее пристанище великие Воздушные Кочевники. За месяц до этого он покинул, наконец, Восточный Храм, когда гуру Патик сообщил ему, что научил его всему, что было необходимо, чтобы дальше он сам смог выбирать свой путь. Аватар трудился над упрямыми камнями несколько дней почти без отдыха и сна, и скорбь о погибших друзьях, переполнявшая сердце, постепенно вытекала из него. Он выточил из вишневых веток колокольчики для часовни, и когда, наконец, услышал их тихие смиренные голоса, понял, что не может просто бросить под открытым небом кости магов огня. Еще несколько дней ушло на сооружение второй часовни. Аанг надеялся, что души воинов огня обретут покой в этой одинокой обители. Все время, что он провел в Храме, он поддерживал огонь в каменной чаше в центре часовни. В его отсутствие некому было следить за пламенем, но сейчас он просто стоял, прижавшись к Аппе, и вспоминал свое одинокое совершеннолетие.
…Наступала весна, и на склонах гор появились первые анемоны. Маленькие деревца, посаженные им у входа в часовню магов воздуха, прижились и покачивали в прозрачном солнечном воздухе круглыми почками. В округе поселилось множество птиц, которых теперь не тревожили юные покорители воздуха, когда-то наполнявшие храм смехом и шумом.
Аанг собрал цветы для алтаря, приготовил поминальное угощение, зажег свечи и благовония. Все эти простые действия были необходимы ему самому, чтобы найти гармонию и покой. Он знал, что то, что он делает – правильно, и от этого на сердце становилось легче. В конце концов, юноша замер рядом с алтарем в позе лотоса и погрузился в медитацию.
Сперва откуда-то издалека донесся знакомый голос, окликавший его по имени, и он двинулся на этот голос, постепенно узнавая его. «Аанг… мальчик…», - звал Гиаццо, и аватар шел на звук сквозь непроглядный туман, пока не оказался во внутреннем дворике Храма. Здесь они предстали перед ним – Верховные маги, его учителя.
-Здравствуй, Аанг, - мягко сказал Настоятель. – Мы ждали тебя.
Юноша хотел ответить на приветствие, хотел что-то спросить, но голос замер у него в горле, стиснутый каким-то горьким комком.
-Ты вырос, мальчик, - Гиаццо гордо смотрел на своего бывшего ученика, и от его ласкового голоса ком в горле болезненно лопнул, и Аанг заплакал. Но это были слезы не горя, а облегчения. Он и не знал, как глубоко в его душе жило чувство вины перед учителями, и теперь оно таяло, смываемое этими слезами, оставляя после себя лишь спокойную грусть, как мокрый след на щеке. – Плачь, Аанг, ты имеешь на это право, - продолжал Гиаццо, - так же, как мы имеем право гордиться тобой. Ты сделал больше, чем мог, ты нашел единственно верный путь, и тебе не помешали ни наши ошибки, ни твоя юность.
Аанг обессилено опустился на каменные плиты, вытирая слезы, которые все никак не хотели останавливаться.
- Но этот путь только начинается, аватар Аанг, - продолжил Настоятель. – Победа в битве еще не означает победы в войне. И эта война не закончится, пока не вернется домой последний солдат. Тебе еще многое предстоит сделать. Дерево было срублено, но его корни живы глубоко под землей. Чтобы возродить дерево, ты должен найти его корни.
Аватар, внимательно слушавший учителя, кивнул.
- Ты последний из народа воздуха, - снова заговорил Гиаццо. – Только ты сможешь вернуть его в этот мир…
Аанг не заметил, как дворик снова заволокло туманом, он вскочил, пытаясь прорваться сквозь эту завесу, вернуть призраков, с которыми разговаривал секунду назад, но руки его ловили пустоту, а голос любимого учителя и друга затихал вдали:
- Ты стал сильным и мудрым, мой мальчик. Тебе суждено…
Даже здесь, в мире духов, Гиаццо пытался сказать ему больше, чем было позволено. Голос его растаял. Аанг смиренно склонил голову и снова погрузился в медитацию, возвращаясь в реальный мир.
Сейчас, в преддверии зимы в южном полушарии цветов не было и, кроме снега, нечему было украсить алтарь. Аанг зажег свечи и благовония, укрыв их от безжалостных порывов ветра, и тихонько запел молитвы духам. Он помнил их не очень хорошо: поминальные церемонии в Храме были для него не самым любимым занятием, поэтому иногда он просто тянул мелодию, ловя звук колокольчиков и подстраиваясь под их мерный перезвон.
За прошедшие полтора года он многому научился, – Шифу Айро оказался гораздо лучшим учителем, чем Зуко. Но он ни на шаг не приблизился к исполнению завещания, услышанного здесь полтора года назад. И он догадывался, почему. С того времени у него остался еще один долг, который необходимо было вернуть. Именно за этим он летел сейчас на юг. Он говорил себе, что смирился с тем, как встретит его Катара, но на деле просто задвинул мысли о ней подальше. Да, он отпустил ее, он позволил ей жить спокойно, не нарушая мирного уклада ее жизни своим существованием, но для того, чтобы ее отпустило сердце, требовалось гораздо больше: нужно было встретиться с ней и поговорить о том, о чем он умолчал, беседуя с Тоф.
Той далекой весной, отдав дань памяти умершим, он помчался на юг. Он старался подготовить себя к тому, что после трех долгих лет разлуки чувства Катары могли измениться, твердил, что обязан увидеть ее, убедиться, что в ее жизни все благополучно, и они все равно останутся лучшими в мире друзьями, что бы ни произошло за это время. Но все его попытки успокоиться и мыслить хладнокровно ни к чему не приводили: едва наступала ночь, и Аанг закрывал глаза, он снова вспоминал ласковый голос Катары, теплые губы прикасались к его губам, затылок сжимали нежные пальцы, и горячая волна накрывала его от макушки до кончиков пальцев, вышибая все мудрые мысли из головы. Юноша подскакивал, мешая спать Аппе, принимался ходить кругами, чтобы отвлечься, снова зарывался в теплую шерсть зубра, силясь заснуть, но чем ближе была долгожданная встреча, тем хуже ему давалось душевное равновесие.
Они добрались до Южного Племени Воды уже затемно. Аангу ужасно хотелось преподнести Катаре сюрприз, поэтому Аппа вынужден был остаться среди ледяных торосов вдали от человеческого жилья: маг соорудил ему укрытие от ветра и, виновато почесав зубра за ухом, скрылся в ночном небе.
Найти дом, в котором он когда-то очнулся после столетнего сна в айсберге, оказалось делом непростым – крошечное селение, состоявшее всего из нескольких домов, превратилось в небольшой, но довольно густо населенный город, обнесенный стенами для защиты от диких животных. У Аанга не меньше часа ушло на то, чтобы разыскать дом вождя Хакоды и незаметно подобраться к окну.
Катара была дома одна – она сидела к нему спиной, так что он почти не видел ее лица, и что-то шила, склонившись к огню. При виде нее сердце юного аватара заколотилось так, что казалось, может сломать ему ребра. Оно взбивало кровь в густую пену и гнало эту адскую смесь по артериям, вызывая боль во всем теле, заставляя неметь руки и ноги. Не в силах оторвать взгляда от любимой, Аанг попытался дышать ровнее. Было невыносимо находиться так близко от нее и как никогда ясно осознавать, что она ему не принадлежит. На плечах Катары лежала меховая накидка, мешавшая ему разглядеть ее, как следует, и он заставил угли в жаровне гореть сильнее, так что вскоре девушке стало жарко, и накидка сползла на пол, открывая его взгляду хрупкую фигуру. Она казалась такой нестерпимо близкой, родной, такой уязвимой и легкой, почти прозрачной на фоне язычков пламени. Аанг перестал дышать. Чуть пригасил огонь с одной стороны, чтобы, следуя за светом, Катара повернула к нему лицо, и увидел открытую шею с неизменным ожерельем, тонкий упрямый профиль, нежный очерк губ, сосредоточенно сведенные брови. Он так увлекся, что, не заметил бы, даже если бы на него сейчас напала целая армия: наколдовав капли воды на потолке, он заставил одну из них упасть ей на щеку. Катара вздрогнула, прижав ладонь к лицу, провела пальцами по открытому вороту платья, куда закатился водяной шарик. У Аанга вспотели ладони. Чтобы поддразнить девушку, он уронил ей на плечо еще одну каплю, испытывая невероятно сладкое чувство от этой детской шалости, почти ощущая прикосновение к ее коже, будто сам он превратился в эту падающую с потолка воду.
Катара вскинула глаза наверх, увидела собравшуюся на потолке испарину и, досадливо поморщившись, высушила ее одним движением, отправив воду в котел, стоявший поодаль. В этот момент она отложила свое шитье, и юноша увидел белое свадебное платье, какие надевают невесты в Королевстве Земли. Свет померк перед его глазами, все закачалось и поплыло куда-то, так что он едва удержался на ногах.
Прикосновение ледяной стены, на которую ему пришлось опереться, вернуло его к реальности. Катара собиралась замуж за кого-то из народа земли… Возможно, за кого-то, кого он знал… Хару? Тео?.. Неважно. Ему не было места рядом с ней, как его самого не было рядом три года. «Что любишь – отпусти…» - с болью вспомнил он, раскрыл планер и взвился в небо.
…Сильный порыв ветра едва не сбил с ног Сокку, подошедшего к двери. Размышляя, откуда взялся этот случайный вихрь, если уже несколько дней стоит штиль, молодой человек переступил порог дома, и тут же ему в лицо брызнули водой.
-Ай! – зажмурившись, он отскочил обратно. – Катара, ты с ума сошла?! Что происходит?!
-Не смотри! – Сокка услышал шуршание и суету, протер глаза, но открывать их не стал во избежание новых нападений.
Наконец, наступила тишина, и Катара сказала:
-Можешь открыть глаза. Я просто не хотела, чтобы ты видел мой подарок Зуки.
Сейчас, вспоминая все это, возвращаясь мыслями к разговору с Тоф, он понимал, как был глуп: ведь если бы Катара действительно собиралась замуж, она обязательно нашла бы способ поговорить с ним, объяснить все, она бы не стала терпеть эту неизвестность, в которой он провел последние полтора года, отгородившись от всех.
-Гиаццо, - шепнул он алтарю, - ты ошибся, старый друг. Даже проведя три года вдали от мира, даже переняв все, что смог передать мне гуру, я не стал мудрее. Я все тот же глупый мальчишка, который принимает решения сгоряча и не подумав… Но теперь я решил, что должен сделать.
Катара проснулась посреди ночи от какого-то тревожного чувства и долго смотрела в темноту, пытаясь поймать остатки ускользающего, как вода сквозь пальцы, сна. С водой было бы даже проще, подумалось ей. Она лежала, не шевелясь, думая, что снова сумеет заснуть, но сердце неуютно и беспокойно ворочалось в груди, металось из угла в угол, будто хищник в клетке, и неподвижность только обостряла эти метания. В конце концов, девушка не выдержала и встала, оделась и беззвучно выскользнула на улицу. Предрассветный ветер обжог лицо морозом, вырвал дыхание, наполнил слезами глаза. Катара медленно вдохнула ледяной воздух с привкусом снега и моря, и дышать стало легче, а сердце смирило свой норов. Она по привычке стала искать Луну на небосклоне, а когда увидела вместо привычного диска кусочек света неправильной формы, ее осенило: сегодня же затмение! Вот почему на душе было так смутно и туманно, вот почему в пальцах и в мыслях словно запуталась паутина. Маг воды постояла немного, глядя в небо, и неторопливо пошла прочь от дома, понимая, что заснуть сегодня ей уже не удастся, хотя тень земли должна была миновать не больше, чем через час. Лишь бы Сокка или отец не проснулись, будут волноваться, бросятся искать ее. «Погуляю немного и вернусь до рассвета», - решила она.
С высоты полета было видно, что восточный край неба понемногу начинает светлеть. На горизонте уже показались ледники, обозначающие границу Южного Племени Воды. Аанг лежал в седле Аппы, завернувшись в меховой плащ, подаренный когда-то Катарой, на груди его спрятался от холода сонный Момо. На этот раз мысли аватара текли размеренно, а не скакали обезумевшими кузнечиками. Вселенная была многократно мудрее своего смертного воплощения, и вот теперь аватар чувствовал, что действительно готов посмотреть в лицо своей любви и принять от нее с благодарностью все, что ему уготовано – счастье или боль. Аанг с улыбкой вспомнил, какое возмущение вызвало в нем когда-то требование гуру Патика отпустить то, что держит его в этом мире, отпустить свою любовь. Тогда он просто не понимал, что наставник вел его по кратчайшему пути, прямо указывая на препятствия, мешавшие исполнению его предназначения, не имея времени ждать, чтобы аватар сам научился распознавать эти преграды и устранять их. Увы, ему достался слишком строптивый и нерадивый ученик! И однажды он снова вернулся к давнему спору с самим собой.
-Учитель, вы говорите так, как учили меня монахи, - что я должен отделяться от мира, чтобы освободить свой дух.
-Да. Завет духов гласит: чтобы достичь внутренней гармонии, понимать Вселенную и сопереживать всему живому, человек должен стать монахом или монахиней, порвать все элементы связи с миром и дать обет безбрачия.
- Да, когда я разговаривал с аватаром Йангчен, она сказала, что множество великих и мудрых магов воздуха отделялись от мира и достигали духовного просветления. Но аватар не может так сделать, потому что обязан принадлежать миру.
- Она права. Далеко не все, стремясь к гармонии и просвещению, готовы принять монашество. Духи говорят, что в этом случае ищущие путь должны вступить в брак и быть хорошими мужем или женой, отцом или матерью. Тогда они также пойдут по пути духовного роста, и на них снизойдёт великое благословение. Семья тоже может стать для человека источником огромного счастья или привести к страданиям.
- Но как такое возможно? Я знаю, чего хочет мое сердце, и я понимаю, что имела в виду Йангчен, но я не хочу причинять страдания тем, кого люблю.
-Чувство, которые многие называют любовью, - это больше наша потребность в других людях, нежели желание их благополучия. Когда один человек говорит другому: “Я люблю тебя”, это часто означает: “Ты мне нужен”. Эти иллюзии застят свет внутри нас. Если бы мы по-настоящему любили какого-то человека, мы бы неустанно стремились к его счастью, и это привело бы нас к просветлению. А вместо этого люди заботятся лишь о своём собственном благополучии. Эгоистичная потребность в другом человеке создает привязанности. Именно эта потребность, обусловленная эгоистичными желаниями, становится источником проблем и страдания в отношениях между людьми.
Йангчен была права в том, что аватар должен принадлежать миру. Но это не совсем то, что тебе кажется. Это значит, что твоя любовь, любые твои чувства не должны заслонять от тебя нужды мира. Я пытался объяснить тебе это, когда ты впервые прилетал ко мне, но тогда ты не был готов понять меня. Сейчас ты стал старше и понимаешь, что свобода и привязанность несовместимы.
-Но Катара – тоже часть этого мира. И если я люблю ее, это вовсе не значит, что остальной мир я люблю меньше. Наоборот, мне кажется, что именно благодаря своей любви к ней я так хочу изменить этот мир, вернуть в него равновесие и гармонию. Вы сами учили меня, что любовь – это энергия, разлитая во Вселенной, значит, своей любовью я умножаю эту энергию!
-Что ж, Аанг, ты уже доказал, что из двух крайностей не обязательно выбирать что-то одно, но можно пройти между ними и не оступиться. Ты мыслишь, как истинный мастер магии воздуха. Я верю, что со временем ты найдешь верное решение и свой путь, который, возможно, будет отличаться от всего, к чему привыкли люди и духи, обитающие в этом мире.
Сейчас молодой аватар заново переосмысливал все услышанное от наставника, и в этот раз он чувствовал, что действительно сумел найти решение, которое примирило его с самим собой. Аанг снова взглянул на берег, который был уже совсем близко, и выбрался из седла, подставив лицо ветру. В этот раз у Аппы не было возможности пастись в долине у Храма Воздуха, и летающий зубр уже порядком проголодался, но аватар и не собирался прятаться.
-Теперь все будет хорошо, приятель, - он почесал лоб уставшего зубра. – И тебе не придется оставаться одному вдали от людей. Летим прямо на пристань – там наверняка найдется угощение для тебя…
Тень земли полностью ушла, и Луна сияла в ясном небе во всем великолепии, наполняя Катару силой и вызывая радостное чувство освобождения, близкое к эйфории. Впрочем, восток неотвратимо светлел, готовясь выпустить в мир дневное светило, и девушка уже собиралась пойти домой, как вдруг заметила, что с севера по небу приближается что-то большое. Сперва она приняла это за дирижабль, направляющийся в порт, но скоро поняла, что летящий объект двигался гораздо быстрее любого воздушного судна, и в следующее мгновение она узнала Аппу. Энергия, вернувшаяся к магу воды с освобождением Луны от тени, взорвалась в ней с силой тысячи солнц. Забыв обо всех своих обидах, об обещаниях забыть и никогда больше не думать, забыв о горечи одиночества и разочарованиях последних пяти лет, она бросилась навстречу тому, кто летел с севера. Ноги проскальзывали на снегу, она спотыкалась, злилась, что не может бежать быстрее. В конце концов, вспомнив, кто она такая, Катара швырнула себе под ноги ледяную пластину и, плавя под ней лед, заставила свой импровизированный сноуборд двигаться быстрее ныряющего пингвина.
Аанг только что оставил Аппу в теплом ангаре у причала, где аватара горячо приветствовали жители Племени Воды. Он попросил накормить зубра и, сославшись на неотложные дела, выскользнул наружу. Момо он велел оставаться с Аппой до своего возвращения – ему совсем не хотелось, чтобы лемур помешал важному разговору своими играми. Он собирался уже воспользоваться планером, когда увидел стремительно несущегося по равнине сноубордиста. Широкие и плавные взмахи руками, позволявшие человеку двигаться с большой скоростью и сноровкой, выдавали в нем мага воды. Аанг невольно залюбовался и вдруг… Катара!
Она увидела, как из ангара вышел высокий человек, закутанный в меховой плащ племени воды. Глаза слезились от ветра, бившего в лицо, и невозможно было разглядеть, кто это был, но что-то подсказывало ей, что нужно двигаться туда, потому что Аппы уже нигде не было видно. Человек замер на минуту, присматриваясь, а потом побежал ей навстречу и по тому, как он бежал, почти не касаясь наста, будто летел, она вмиг узнала его.
Солнце еще не взошло, но было уже достаточно светло, чтобы он мог видеть ее: ветер сбил капюшон с головы, разметал волосы по плечам. Он впервые за столько лет видел ее бесконечно дорогое лицо, такое любимое и когда-то знакомое до мельчайшей черточки. Она приближалась, как волна, готовая сбить его с ног. Аанг остановился, ожидая удара, не пытаясь предпринять хоть что-то, чтобы избежать его.
Катара соскочила с льдины за секунду до столкновения, упала ему на грудь, пытаясь хоть что-то разглядеть из-за застилающих глаза слез. Вцепившись в его одежду, она все повторяла и повторяла внезапно охрипшим голосом:
-Как ты мог?!. Так долго!.. Как ты мог?!.
На ее пушистых ресницах смываемый слезами таял иней. Аанг прижимал ее к груди, как раненную птицу и не мог насмотреться в ее прекрасные усталые глаза. И надо было что-то сказать, но голоса не было, поэтому он просто наклонился и прижался губами к ее лицу.
Счастье от того, что он может наконец-то держать ее в своих объятиях, может целовать ее губы, вдыхать запах кожи, было болезненным, почти невыносимым, никак не похожим на восторг, охвативший его, когда она впервые поцеловала его. Так ноют окоченевшие пальцы, когда держишь их у огня, так воздух взрывает легкие, когда последним усилием выталкиваешь себя на поверхность воды. Но Аанг чувствовал, что так и должно быть, потому что к нему возвращалась жизнь, настоящая, горячая, радостная.
Его поцелуй был как долгожданное полярное лето, несущее тепло и жизнь всему вокруг. Хотелось закрыть глаза и бесконечно длить это прикосновение, лететь куда-то в сверкающую высь сквозь теплые волны, окатывающие с головы до ног. Хотелось самой стать светом, раствориться в солнечных лучах, чтобы касаться его кожи, согревать его, отражаться в его глазах, заставлять щуриться и по-мальчишески улыбаться.
Катара откинула голову, внимательно разглядывая лицо молодого мага. Провела кончиками пальцев по знакомой линии бровей, между которыми уже залегла тонкая суровая складочка, по твердым острым скулам, коснулась обветренных, но таких узнаваемых губ. Она смотрела так внимательно и строго, чуть прищурив глаза, что Аанг покраснел.
-Скажи что-нибудь! – вдруг потребовала Катара.
Как всегда в подобных случаях, на ум ничего не приходило.
-Что?
-Все, что угодно! Любую глупость!
-Ммм… я… Ты очень красивая.
Ее брови болезненно дрогнули. «Идиот! – мысленно проклял он себя. – Мы не виделись так долго, а я могу сказать только, что она красивая… Да она сейчас просто уйдет!». Но девушка не двигалась, все так же сосредоточенно глядя на него.
-Как ты мог?! – вдруг снова сказала она. – Я знаю тебя, но не узнаю. Я даже голоса твоего больше не узнаю. Словно кто-то другой забрал себе твою татуировку, глаза, губы… И говорит со мной чужим голосом.
Аанг совсем смутился, попытался улыбнуться, но вышло как-то криво, и он растерянно потянул на голову капюшон, - мороз уже ощутимо пощипывал уши.
-Тебе не нравится? – обреченно спросил он, и голос показался низким и чужим даже ему самому. – Но я… просто вырос. Стал чуточку старше… А ты совсем не изменилась. Будто время остановилось.
-Да, для меня оно, действительно, остановилось, - грустно сказала Катара.
-Я понимаю… Прости, - Аанг опустил глаза и нахмурился, но вдруг его лицо озарила прежняя широкая улыбка. – Я сейчас вспомнил, что когда-то только и мечтал об этом: как бы сделать так, чтобы для меня время бежало быстрее, чем для остальных. И я бы стал старше, а вы остались такими же!
Катара невольно улыбнулась в ответ на это признание, теперь по-настоящему начиная узнавать в этом молодом человеке старого друга.
-Ты раньше всегда повторяла, что я для тебя просто милый мальчик, и я проклинал себя за то, что не вмерз в тот айсберг хотя бы парой лет позже. Ужасно было осознавать, что ты считаешь меня младшим братом…
-Но я не считала! – воскликнула она. – Я сама была всего лишь девчонкой и вела себя как девчонка… Но мне казалось, это все в прошлом. Когда война закончилась, все казалось таким очевидным, я думала, мы больше никогда не расстанемся, но…
Аанг смотрел и не мог насмотреться: перед ним снова стояла прежняя Катара – растерянная, обиженная, разозленная и в то же время уязвимая. Первые солнечные лучи осторожно преодолели острое лезвие горизонта, окрашивая ее лицо и снег вокруг розовым.
-…я думала, что для тебя все это было лишь детской шалостью! Я ждала, потом хотела разыскать тебя, когда узнала, что ты покинул Храм Воздуха, но меня не отпустили из племени. Я надеялась, что ты найдешь меня, но тебя все не было, и… я перестала надеяться… - она говорила все тише, потом замолчала, глядя куда-то в сторону и съежившись. Он должен был спросить:
-У тебя есть кто-нибудь? – и сам испугался этих слов.
-Это важно? – она подняла на него прищуренные глаза, выражения которых он никак не мог понять. Вздохнул:
-Я просто хочу знать, насколько я был глуп, расставшись с тобой… Пойми, я просто пытался принимать взрослые решения. Мне казалось, что будет справедливо, если ты получишь возможность выбирать не между аватаром и концом света, а между мной и целым миром…
-И ты все еще не знаешь, что именно я выбрала? – из ее голубых глаз сыпались лукавые искры. Она взяла его ладонь и прижала к губам. Он притянул ее к себе.
-Знаю. Просто теперь я не хочу, чтобы ты выбирала…
Катара удивленно посмотрела на аватара.
-Я кое-что понял…Я понял, что мне может понадобиться вся жизнь, чтобы научиться тому, чему я еще должен научиться… чтобы стать достойным аватаром… чтобы стать достойным тебя… Но я не хочу, чтобы эта жизнь прошла вдали от тебя. Каким бы глупым мальчишкой я ни был, я готов быть твоим младшим братом, ручным зверьком, Момо, Аппой, хоть цирковым медведем! – но я хочу провести эту свою жизнь рядом с тобой! – от этих слов у Катары перехватило дыхание, и она спрятала лицо на груди Аанга. Тепло его рук окутало ее и качало, как морская волна.
-Ты согласишься стать моей женой? – уже зная ответ, он все никак не мог совладать с голосом. Ее плечи вдруг задрожали, и он до смерти испугался, что она плачет, но она подняла на него смеющиеся глаза.
-Ну и кто это говорит? Младший брат, Момо или ручной медведь?
Он засмеялся в ответ так счастливо, что ей показалось, что она снова видит перед собой знакомого беззаботного мальчишку. Выпустив любимую из объятий, он достал из одежды мягкую полоску серебристой рыбьей кожи, на которой висел нежно-голубой диск.
-Я, Аанг, аватар, последний маг воздуха, прошу тебя, Катара, маг воды, Шифу Катара, стать моей женой. Я хочу быть твоим мужем, твоим защитником, твоим другом и твоим вечным учеником, потому что люблю тебя.
Катара с восторгом смотрела на невероятной красоты обручальное ожерелье: голубой камень искрился и преломлял в своей глубине все краски рассветного неба. Лунный камень, в лучших традициях племени воды, но орнамент на нем – три круглых завитка – символизировал принадлежность к Воздушным Кочевникам. Она склонила голову, снимая ожерелье матери, с которым не расставалась уже четырнадцать лет, и, откинув волосы, повернулась спиной к Аангу. Его горячие пальцы искрами чиркнули по ее коже, и сердце камнем упало куда-то в низ живота, заставляя колени слабеть, мешая дышать. Мысль о том, что он чувствует это, слышит бешеный стук крови в ее артериях, толчками вырывающийся из губ воздух, и это будит в нем ответное желание, кометой пронеслась в ее голове, сжигая дотла. Он прижался к ее спине, целуя волосы, до головокружения вдыхая их аромат. Она вывернулась, ловя его блуждающий взгляд, поманила к себе, и он наклонился в надежде на поцелуй, но она вдруг прошептала ему на ухо:
-Хочешь покататься на пингвине?!
-А потом я хочу вернуться в пустыню и попытаться откопать библиотеку! – запальчиво говорил Аанг, его серые глаза азартно горели. Они сидели, обнявшись, в седле Аппы, согревая друг друга после долгой прогулки. - Ее необходимо вернуть людям. Думаю, в этот раз я смогу договориться с Ван Ши Тонгом!
-Ты все тот же мальчишка, который любит кататься на опасных животных, - усмехнулась Катара.
-Я так мало знаю о своем народе! Кочевники не отличались любовью к памятникам. Монастыри всегда были единственным хранилищем наших традиций и истории. Но… ты видела наши храмы, там почти ничего не сохранилось… Поэтому я так надеюсь найти необходимые сведения в той библиотеке. На это, мне кажется, намекал и Настоятель, когда я видел его в Храме во время медитации. Ты поедешь со мной в пустыню? – он нежно взял в ладони ее лицо и заглянул в глаза.
-Да, - спокойно ответила она.
-Там нет воды, – внезапно севшим голосом почему-то сказал он.
-Ты будешь моей водой, - был ответ. – Как все эти годы был моим воздухом, моим хлебом и солнечным светом.
Ее бездонные глаза были совсем близко, их сияние вдруг заслонило собой весь свет в мире, и Аанг вплел пальцы в ее волосы, прижал к себе, припал к губам. Она ответила мгновенно и горячо, ее прохладный язык коснулся его неба, и тело как-то дивно переплелось с его, повторяя каждый изгиб и впадину.